Собирая опавшие листья,
вырывая из рук тишину —
Ты не помнишь... не помнишь. Но снишься!
Снишься мне в полуночном плену!

В свете бледного лунного диска,
ты сдаешь бастионы стыда
Не смотри! Ты чудовищно близко!
Светит! Светит шальная звезда!

Говори. Это бред сумасшедших
Он родной для меня в этот час.
Души! Души навеки ушедших
говорят в этих звездах за нас.

Собери же опавшие листья
и скорми их на радость ветрам.
Не открыть. Ни открытий, ни истин.
Эта полночь — бордель, а не храм.

Светит! Светит шальная комета!
Полыхает пожара чума!
Нет тебе и не будет рассветов.
Ты. Бессонница. Полночь. Зима.

21 августа 2014

...В какой пустыне метет крылами
Ангел, берущий драконьи души...
Дмитрий Тюряев

Я глядел в облака с тоской,
выдыхал горько-сладкий дым.
Вспоминал: ты была такой,
что я сразу был молодым.

Что я сразу размахом крыл
рассекал полуночный мрак,
пламя жгло, и я воздух бил,
и рвал ветер когтями лап!

Я летел, не страшился тьмы,
или грозных молнийных жал.
Я летел, ибо знал я: мы
вместе — крепче гранитных скал...

...Все прошло — ты ушла с другим,
Вместо пламени — горький дым...

24 марта 2014

Леди не спит. Леди так тревожно.
Шорохи. Ветер. Шаги кота.
Сумрак молчит. Эти мысли! Что же?..
Леди за тридцать. И все не так!

Леди ложится одна: ей горько.
Горько и больно. Ни года в счет.
Школа. Общага. Работа. Сколько?
Сколько должно пролететь еще?

Леди стареет. Она ведь знает:
возраст. А с возрастом спора нет.
Леди устала. И силы тают.
Скрежет! Царапает кот паркет.

— Ну что дерешь-то в ночи, скотина?!
Леди прикрикнула. Кот затих.
Леди укуталась в паутину.
Эти минуты... Да к черту их!

Вечные тридцать, да сон неровный,
да эту бездну тоски и слез
леди несет. И ей тридцать снова.
Снова. Под смех бессердечных звезд.

Леди уснула. В одних мечтаньях
леди живет уже триста лет.
Ей поменять что-нибудь? Не станет —
сказке обратного хода нет.

3 февраля 2014

А с моей музыкой все в порядке,
просто я знаю: все будет так,
как мне сказала Аристократка —
дама, одетая в белый фрак.

Дама держала в руках перчатки
цветом, что твой самый первый снег,
и говорила: «Не все так сладко —
снег поглотит тебя, человек».

Дама глядит с улыбкой.
Сердце окутал холод.
Я слышу нежный голос —
мир замирает зыбкий.

Снегу отдаться и без остатка
с первого мига я был готов,
В зале, где пол был зеркально-гладким
в зале, где пел звук ее шагов.

Дама шагала, я без оглядки
шел вслед за лаковым башмачком.
Я был слугою Аристократки,
Каем, мальчишкою-простаком.

Дама глядит с улыбкой,
ловит снежинок стаю.
Снег на руке не тает —
мир замирает зыбкий.

1 февраля 2014

Когда мы вновь на грани снов
стоим на баррикадах —
без лишних слов несем любовь
пустым святым и гадам.

Гарь, пепел, перья птах в кострах —
фантазии де Сада.
И страшно обратиться в прах
на кромке злого ада.

Простив, пустив, сошедши в дым,
в стаккато эстакады —
быть молодым, зато седым.
Да, впрочем, так и надо.

27 января 2014

В мире, где долгое время жил Ник
не умерли многие классные люди.
Джим Моррисон выпустил свой дневник —
«Жизнь пиццы, летящей на вашем блюде».
В книге расписан полнейший бред —
но что с него взять — совсем сторчался.

А в мире чего-то иного нет.
Чего? Не понять. Как песок сквозь пальцы.

4 января 2014