Я целую связанные руки.
Я целую сомкнутые губы.
Ласково. Но я могу быть грубым —
лишь бы было чем развеять скуку.

1 июля 2010

Все забыть, и пройти перечеркнутый путь.
Под шлагбаум нырнуть, и завыть, и вздохнуть,
посмотреть на свой город, что встал за спиной —
Серой массой, стеной, тишиной.

Словно в детстве — мечтать,
чтобы всё нам под стать.
Эфемерные сны
тишины.

Чтобы отзыв-пароль,
чтобы верная роль.
Чтоб клинок на клинок,
Гордый взгляд на восток.

Плащ и шпага, томность, кинжал и яд —
это снова в моде, так говорят.
Это снова в сердце, а ты — в войне.
Гигагерцы отданы тишине.

26 апреля 2010

Любимая, вырви мне глаза,
я знаю, что делать с тобой в ночи
Любимая, вырви мне глаза,
прошу: не молчи, не молчи, не молчи!

Любимая, вырви мне глаза,
любимая, мне так сказал господь!
Любимая вырви мне глаза,
и я успокою себя навек!
Любимая, вырви мне глаза,
и к плоти опять прикоснется плоть.
Любимая вырви мне глаза,
чтоб кровь потекла по лицу из-под век!

Любимая, вырви мне глаза,
потом поцелуй, потом обними.
Любимая, вырви мне глаза,
ты все понимаешь, и это пойми.

16 апреля 2010

Это VIP-клуб и сегодня мест нет
ни на танцполе, ни в баре.
Сердце одень в бронежилет,
руку тяни к гитаре.

Грусть, но пойми, миг удачи — не век,
а только миг, парень!
Щурясь из-под презрительных век
руку тяни к гитаре

Пой песню злую, чтобы — в огонь,
Чтоб умереть в угаре!
Чтобы не ты, значит, другой
Руку тянул к гитаре

Точка? Конец? Сердце дрожит.
Касанье — электроударом.
Скорбно. Коробит. Сон пошло-лжив,
Руки дрожат. Гитара...

9 января 2010

Ты несешь на ладонях запахи трав,
твои черные волосы — вечер и дождь,
и глаза твои видели ветер и ночь,
и я знаю, что будет, я помню твой нрав.

И когда затрепещет под пальцами плоть,
когда шепоты жарче дыхания лав,
я исполню себя, полночь нас обретет —
и тебя, и меня — ты ведь знаешь, я прав.

Ты раскрыта навстречу соблазнам и лжи,
ты готова принять в себя внешнее зло,
сеять хаос и дрожь — вот мое ремесло,
но от страха ли тело твое здесь дрожит?

Ведь когда затрепещет над кожей клинок,
когда мрак напрягается, словно он жив,
ты застонешь. Но стон твой — еще не итог:
я еще не закончил тобой дорожить.

12 декабря 2009

I

Возьми у меня интервью.
Enter-в-you.
Разошлись.
Все.
Не пью.

II

Разговоры, проза, противофаза.
Миссионерская поза — вспышка, маразм.
Бесконечная повесть и нетленная похоть — все сразу.
Лазером по глазам, небесам — передам по слезам.
Открываю: «сезам», закрываю — Alt+F4.
В пустой квартире, в паутине и пыли.
Нас не просили, но мы согласились, солгали, высекли —
искру из сердца, икру из сельди, соль из камня.
Дай мне, дай мне, дай мне кусочек правды!

9 ноября 2009

Минус на минус навряд ли подарит плюс.
Минус на минус даст нам, скорее, крест.
Только нить судеб, только дрожащий пульс —
ставка на жизни в нашей с тобой игре.

Только без смысла будет идти вперед,
ведь под ногами нитка потоньше струн.
Нить режет шаг, кровь беспечный кропит поход.
Круг разомкнется, смолкнут подсказки рун.

Чаши и посохи, горсти монет, мечи —
все это стоит только чужих забот.
Слышишь — он стонет? Слышишь. Теперь молчи!
Стоны мессии вновь получили ход.

Слезы бессильны, тщетны мольбы и вот:
снова пророки нам предвещают страх.
Мы не достигли... только спроси — чего?
Впрочем, неважно. Спи на моих руках.

29 октября 2009

— Говори!

— Говорю, а зачем?

— Я не знаю...

— Тогда замолчи.
Только руку держи на плече —
ведь святые не ходят в ночи.
В октябре осень держит в когтях,
зажимает в колючей тюрьме...

— Ошибаешься. Только в гостях.
А тюрьма — только в нашем уме.
А тюрьма — это тьма наших душ...

— Замолчи! Замолчи, прими душ,
выпей чаю из трав и огня.
Ты не знаешь. Ведь я — я не я.
Истеричка, неспетая тень...

— Чем закончится завтрашний день
мне неважно. Я твой, ты моя.

20 октября 2009

Ты пытаешься сжать свое тело холодным огнем.
Ты пытаешься жить и ты хочешь всегда быть одна,
ты не веришь в свет звезд, ты живешь лишь сегодняшним днем.
Ты готова идти — что в пути тебя ждет? Тишина.

Ты идешь. Ты одна, ты стоишь на тропе в никуда.
Пусть огни, или сталь, или просто панический страх.
Ты идешь. Ты одна. Ты пройдешь сквозь все это. О да.
Свое личное небо ты держишь в своих лишь руках.

Одиночество — лесть. Это выход. Залезть под крыло,
чтоб не видел никто, и не знал твоих слез и тоски.
В горле — сталь. Одиночество — тоже не с каждой руки.
Это грусть. Это только лишь дождь, что шуршит за стеклом.

15 октября 2009

Шаг, скольженье — как сон. Поцелуй. Прядь волос.
Я все так же влюблен, словно бы не всерьез.
И ночами опять вижу образ во сне
Мне себя не понять, кто со мной, что во мне?

Шаг. Касанье руки. Алкоголь душит ложь.
Мы как будто близки. Взгляд, похожий на нож.
Голубой стали плен. И изящество рук.
Я у ваших колен. Я — ваш преданный друг.

29 сентября 2009

Это, наверное, хорошо — чуять мир телом или душой.
Чтоб под ногами лежала жизнь. Чтоб маяками слова плелись.
Каждый касанием — дрожь и спазм, красками, звуком — как в первый раз.
Чтобы струной позвоночник пел. Чтобы бегущий — почти летел.

Чтобы как звезды — твои глаза. Чтобы щека, а по ней — слеза,
то ли от боли, то ль от любви. Чтоб сердца стук прошептал — «живи».

Чтобы вино, чтоб корица, мед. Чтобы с утра дверь вела вперед.
Чтоб узнавать тех, кто шли с тобой. Чтобы идти за мечтой одной.
Чтобы держаться к плечу плечом. И чтоб не думать: кто, что, почем?
Чтобы синхронно, двулико, в такт. Чтобы сказать — и да будет так!

28 августа 2009

Чтобы не помнить о том, что мгла стрёмом стоит во главе угла,
Мысли — сечение черных дыр, пропасть реала финальных игр...
Чтобы не знать свою тень в лицо и не свихнуться в конце концов —
В адском похмелье за гибель дня тост поднимать да до дна пить яд...
Чтобы любовь не пила одна — не забываться в тревожных снах...

Екатерина Вилкс

Мы сидим, и ищем двери в лето,
теребим в руках чужие боли.
Строчками истертыми сонетов
промокаем струйки влажной соли.

Мы сидим и ждем. Чего, финала?
Пьем вино из хрусталя густое.
Вся судьба — кольцованность бокала.
Вне меня — безмолвие пустое.

22 августа 2009

Но он лишь смотрел на землю и он оставался критик,
и он оставался циник, бросая на землю медь.
К чему вся эта напрасность, разбитая в рваных ритмах?
Зачем уходить напрасно, ведь что-то должно болеть?

Стать болью больного мира почетно, но неприятно.
Кому-то к лицу улыбка, кому-то к лицу клинок.
Мы будем вдыхать наш воздух. Он общий, что неопрятно.
Но нам это непонятно, мы пробуем каждый вдох.

Мы пробуем вдох на запах, на вкус, и на чувство жизни.
Мы пробуем сердцем радость, и горечь, и серый дым.
Мы знаем — путей немного, но кто был присягой призван?
Мы можем сойти с дороги, пульс мира отдав другим.

15 августа 2009

Изломами «хочу!» по коже шрамы.
И как не знать, на что похожи дамы:
как короли подобны двойкам тоже,
как мы с тобой, одни и только сложно.

Мы джокеры, и что сказать? Таро.
Не угадать, не описать — зеро.
Шаг влево-вправо — не расстрел, дорога.
А по аркану наш удел немногим.

Немногим больше, чем удел безумцев,
пророков, что под сетью стрел смеются,
влюбленных, что попали в пламя слухов,
и тех, чье небо бесконечно глухо.

10 августа 2009

Грея ступнями свой подоконник, вижу луну.
Ветер ночной — странный любовник, пью тишину.

Я не тоскую, я не скучаю — просто мой сон.
Не паникую, не извиняюсь, мне не резон.

Ночь — результаты долгих прелюдий солнца с дождем.
Звезды не спят, и, странные люди, мы что-то ждем.

20 июня 2009

Городу холодно, город промок,
городу хочется солнца.
Нам уготованы сотни дорог,
что нам еще остается?

Руки на руль, за спину сны,
перед глазами дорога.
Город уснул, город застыл,
городу лет уже много.

Два колеса, и сердца два
бьется в свистящем потоке.
Жизнь — полоса, свет по глазам,
Новый полет по дороге!

Новый рассвет старых дорог,
старое солнце сияет.
Прошлого нет, есть только рок:
шины асфальт обнимают.

17 июня 2009

Возьми в свои руки живую ветвь,
сломать ее просто — не так ли?
И снова — следы. Не песок — так снег.
Где были кресты — там пентакли.

Где были сердца — полыхнув костром,
кусочки пепла опали.
И что с того, что ты  уже знал о том,
но просто закрыл глаза им?..

9 июня 2009

Писать удивительные стихи.
Вершить изумительные дела.
И верить что жизни людей легки,
что судьбы несут два больших крыла.

Смотреть в полупризрачное окно.
Читать полусказочные слова.
И знать — все укутав волшебным сном,
мы жить будем просто, как дважды два.

Быть критиком вымышленным мирам.
Пить бархатно-выжженный черным чай.
Ночами бродить по чужим дворам.
И снова забыть смысл чужих «прощай»

4 мая 2009

Я перебираю руны,
за окном проходят луны,
путь безликий и бездумный —
и финала нет.

Пусть пусты мои карманы,
прохожу моря и страны,
но дорога снова манит,
подпевая мне.

Я готов идти по небу,
продираться через дебри,
по пескам брести нелепо —
лишь бы ты была.

Путь опасный и неблизкий,
солнце в небе — желтой миской,
только где-то, с сердцем близко
спит одна стрела.

Мне прислал стрелу однажды,
тот, кого не видел каждый,
тот, кому это не важно —
маленький стрелок.

И теперь иду по свету,
знаю, кто, и знаю, где ты,
и на грани тьмы и света
снова путь пролег.

Та стрела — к чему лукавить —
сердца больше не оставит,
будеть жечь огнем, и плавить
волю будто воск.

Ты иди — я буду рядом,
тих, незрим и неугадан,
ветром, диким виноградом
или светом звезд.

30 апреля 2009

— Куда мы идем?
— Вперед, — равнодушно ответил спутник. — К цели.
Сергей Лукьяненко, «Стеклянное море»

Область унынья и слёз —
Скалы с обеих сторон
И оголённый утёс,
Где распростёрся дракон...
Николай Гумилёв, «В пути»

Солнце устало светить всем немытым скитальцам,
всем, кто идут, веря в дивный и сказочный сон.
Солнце глядело на это сквозь длинные пальцы,
только теперь встанут скалы с обеих сторон.

Выдержать паузу, выйти на верные тропы,
вынырнуть, выплыть, уйти — вдаль и за горизонт.
Чтобы менять свой неверно полученный опыт
на эти тени, на скалы с обеих сторон.

Жажда полета и взгляд, устремившийся в небо.
Небо, лишенное титулов, денег, корон.
Только бессмысленны просьбы и вечен твой жребий:
Снова поднимутся скалы с обеих сторон.

Солнце устало светить всем немытым скитальцам.
В лике луны его призрачный свет отражен.
Даже луна тебе шепчет приказом «Останься!».
Даже в ночи встают скалы с обеих сторон.

27 апреля 2009

Скажи, я сплю — и вижу теплый сон,
в душистых трав качаясь колыбели?
Влюблен в тебя. Беспомощно влюблен,
и сердце — будто в огненной купели.

Сверкает солнце. Золото лучей
проводит мягким бархатом по коже.
Я на планшете лучших моих дней —
отчасти — кисть, а в чем-то — и художник.

Звенит в траве. Кругом бушует жизнь.
И в голове резвятся пульсы счастья.
Влюблен! Люблю! Ну, мир, теперь держись!
Взлетаю, став крылатым в одночасье.

Взлетаю, и несусь под небеса:
примятые травинки вновь привстали.
Мне хочется, чтоб были чудеса,
и чтобы мы с тобой вдвоем летали.

Смеяться, петь, творить и никогда,
ни для чего с тобой не расставаться!
Любимая, нам в небеса, туда —
рука в руке, сплетая тихо пальцы.

20 апреля 2009

Духи котов летят в ночи,
песнь их мурлыканьем звучит.
Духи хотят тебе помочь,
мягко укрыть собой всю ночь.

Духи котов зовут котят,
тех, что устали, спать хотят,
тех, что играли целый день,
тех, что теперь забрались в тень...

Духи котов — как духи снов,
тихо мурлычут нам в окно,
тихо зовут лететь к луне,
и забываться в сладком сне...

15 апреля 2009

Кошачий рай открыт котам
и кошкам:
там все спокойно, там есть все
что нужно.
Там, где-то там, по облакам
немножко
есть я и ты, а что еще —
неважно...

14 апреля 2009

Мой тяжелый серый дым,
серебро твоих лучей —
мы мертвы, да и черт с ним.
Ты ничья, и я ничей.

Я ушел за грань зеркал,
ты — в оправе облаков.
Каждый верил, каждый знал,
мы нашли свою любовь.

Мы — свершенные мечты,
лунный свет, сгоревший прах.
Здесь мы вместе — я и ты,
сердце вновь в твоих руках.

А когда заря зажжет
небосвод, уже чужой,
обниму, прижмусь, и вот —
льемся мы с небес росой.

31 марта 2009

Вечер тает, солнце скрылось за краем.
И сегодня мы с тобой не играем.
Ты увидишь, как, границы стирая,
начинается ночь!

Эта ночь так стара и серьёзна,
и уже забрала глупых взрослых,
и детей не спасли сны и сказки.
Начат бал, подбери свою маску!

Здесь кошмарные сны оживают.
Под плащом тишины звуки тают —
можешь звать и кричать — не услышат,
ведь давно пора спать — а ты дышишь.
Еще дышишь.

Ты бежишь, подобно дикому зверю.
Нет ключей и нет замков — мёртвы двери.
Отчего же до сих пор ты не веришь
в эту страшную ночь?

Эта жизнь не игра — всё серьёзно!
Не дождешься утра — слишком поздно!
Все ушли, слыша зов этой ночи.
Ты один, среди снов — ночь хохочет!

Эта ночь неспроста гасит свечи —
утру здесь не настать, сумрак вечен.
Убегать ты устал — бесполезно.
Ночь закончит свой бал — все исчезнут.
Ты исчезнешь...

22 марта 2009

Ты забыла свои сигареты
на нетронутой солнцем кровати.
Ты ушла в темноте — до рассвета,
и тебя бы не смог удержать я.

Уходила в слезах, резких жестах,
и от взгляда — морозом по коже.
Собиралась. Не знал себе места
в пять утра в полумраке прихожей.

Уходила. Смотрел тебе в спину.
Ничего не сказав. Как в тумане.
Да и толку? Словесная тина
лишь по-новой в болото заманит.

Я бы мог закричать, мог руками
ухватить твои тонкие кисти!
Но — что толку? Обманы меж нами.
Да обиды лежат, словно листья.

Словно листья осеннего мира
память вскинет, что было когда-то.
Мы снимали любовь как квартиру,
а теперь между нами — квартплата.

11 марта 2009

Ты ушел под звуки марша,
ты не знал, что будет дальше,
тебе было так же страшно как и всем!
Все, что есть, слилось до точки:
страх, сомненья, дни и ночи,
нет надежд, но выжить хочешь, как и все!

Сердце в клетке тела бьется,
ты мечтал, что все вернется,
но металл окрасил солнце кровью!
Вас вели, слепым арканом,
огненным бичом по странам,
жизнь твоя была обманом, вспомни!

Она здесь, ты слышишь!
Она здесь, ты знаешь!
Ты ее слуга!
Пламя полыхает
и руины дышат!
И руины дышат
в такт ее шагам!

Каждый брал свою награду,
чувствуя дыханье ада,
видя наяву и рядом, что вас ждет!
Ты учился быть хитрее,
выживать, подобно зверю,
в вихре пламени ты верил — все пройдет!

Но ты видел, как все было:
мир жестокий и унылый,
сердце камнем не застыло, и тогда
не ища посмертной славы
на себя огни направил,
пули выжгли боль и память навсегда!

Она здесь, ты слышишь!
Она здесь, ты знаешь!
Ты ее слуга!
Пламя полыхает
и руины дышат!
И руины дышат
в такт ее шагам!

Здесь ужас и боль, пепел и гарь,
здесь слезы и кровь, горькая соль,
здесь нет никого, кто был бы жив
кроме тебя!
Здесь нет никому дороги назад,
нервный рассвет, ядовитый закат,
бьется, пульсирует, в хаосе зла
сердце твое.

Она здесь, ты слышишь!
Она здесь, ты знаешь!
Ты ее слуга!
Пламя полыхает
и руины дышат!
И руины дышат
в такт ее шагам!

8 января 2009

Вечер. Сумерки. Навстречу мы идем.
Друг не к другу — так, по кругу стелем шаг.
Одиноким все же легче быть вдвоем,
чтобы снова — слово в слово, не дыша.

Сердце не забудет ласку дел и слов.
Это присказка, а сказка — про любовь.

22 декабря 2008

Холодно. Cеро-тоскливо.
Неба свинцовые сети.
Я существую на свете
краткою вспышкой от взрыва.

Тело бродяги-скитальца
вновь на пути одиноком.
Крыльями ставшие пальцы
бьются в погасшие окна.
Бьются в закрытые двери,
сердце замерзшее плачет:
«Было ведь? Было иначе!»
Тщетно. Не слышат. Не верят.

18 декабря 2008

Солью по щекам — живопись.
Болью по глазам — вымысел.
Кто еще не в нас выстрелит?
Что такое страх? Истина.

29 августа 2008

1.

Птица моя ворона
мне на плечо села.
Знал я, но что сделал?
Что я отдал, кроме
платы самим собою,
этою бренной плотью?
Воздух здесь так плотен!
Я не искал покоя.

Лета текла чинно.
Я все стоял, думал:
чем разделить сумму
сердца на половины?
Я открывал раны,
в них растворял мысли,
и заплетал смыслы
косами слов странных.

Птицы мои вороны.
Боги мои скорбящи.
Прошлым и настоящим
правит великий Хронос.
Стая несет смело
гравием грай по раю.
Я все еще не знаю,
что мне теперь делать.

2.

Птицы мои вороны,
клюйте моё золото,
пейте мои сны весной,
да храните солнца след.

Да храните тень луны,
да ведите сквозь огонь,
карта всех путей в руке.
Вороны летят в ночи.

Черных перьев смазан блик.
Тихо сквозь завесу грез
ветер тянет облака.
Вороны всегда с тобой.

27 августа 2008

Скорбно собаки воют:
Грозный, Беслан, Цхинвал.
Кровью опять умоют
мира хрустальный зал.

Метео напрягает:
завтра возможен «Град».
Тускло собаки лают.
Много ли лет назад
мы обретали крылья,
пряча мечты в тетрадь?
Ныне они бессильно
в горне войны горят.

Дымен закат кровавый,
ветер среди руин.
Лишь пепелище славит
грязная стая псин.

25 августа 2008

Не надо учить меня жить.
Я знаю все то, что мне скажут.
Слова мимо цели промажут.
Мой рок — сквозь течение плыть.
Не надо учить меня жить.

Не надо смотреть свысока.
Я мертв и не надо оваций.
Устал, и нет смысла держаться.
Бессильная шарит рука.
Не надо смотреть свысока.

Не надо смеяться мне вслед.
Я враг, а не жертва реалий.
Мне нет орденов и регалий,
и мрачен мой автопортрет.
Не надо смеяться мне вслед.

Не надо учить умирать.
Все это заведомо ложно.
Я сбросил свою осторожность.
Я знаю, что стоит терять.
Не надо учить умирать.

23 августа 2008

Я писал о любви стихи,
о любви и Прекрасной даме,
и о смерти еще писал,
и о прочих мирских делах.
Только чем-то они плохи.
Истирают себя с годами?
Или я слишком строгим стал
в своих призрачных зеркалах?

16 января 2008

Я построю замок из стекла и хрусталя
и пущу в него аквариумных рыбок.
А когда последний бледный солнца луч
скроется за тучей, я разрушу сказку.

Брошеный небрежно неслучайный камень
просто и красиво превратит в осколки
все, что было прежде ярким и блестящим.
Рыбки задохнутся без воды и ласки.

Рыбки задохнутся, верой эволюций
перевозродятся в мышь с клавиатурой.
Дом теней, беседы, сумерки и свечи.
Я согласен. Пусть их. Лишь бы все довольны.

2 декабря 2007

Кто будет дышать нашим воздухом,
если мы вдруг исчезнем?
Стряхни с ресницы
слезинки ком.
Кома. Комната. Лица.
Кто будет дышать нашим воздухом?
Спроси. Мне интересно.

17 августа 2007

Я люблю раздавать имена
диким травам иной планеты,
когда солнце на небе светит,
когда тенью скользит луна.

Когда город укрыт делами,
тихо дремлет под сенью быта
я ищу что от глаз сокрыто
под хрустальными куполами.

Веет ветер чужих планет,
вновь вода и огонь смешались,
я опять пустоте мешаю
и ни сна, ни предела нет.

7 августа 2007

Cнова с утра не в себе,
смотримся молча в окно.
Как персонажи кино.
Как постояльцы небес.

Ангел иль бес - все одно:
бескомпромиссен полет.
Падшие снова не в счет,
их опьяняет вино
прошлых грехов и побед,
пошлых ненужных обид.
Сердце уже не скорбит
в опустошенности лет.

В переплетении лент,
кадров немого кино
ангел иль бес - все одно.
Жизнь - лишь непрочный момент.
Жизнь - быстротечный поток.
Жизнь - это титров пробег.
Короток, долог ли век -
важен конечный итог.

28 июня 2007

Я — точка в центре песочных часов,
где то, что будет, становится бывшим.
Я — дверь, с которой сорвали засов.
Я — дом, с которого съехала крыша.
Капшина Мария, «Нужно ли это кому-нибудь, кроме меня?!»

Я — точка в центре песчаных бурь,
та, где сомкнутся пустые стекла.
Я — свет восхода, заката хмурь,
тексты неспетых баллад бард-рока.

Следуя слепо венцу превращений,
я примеряю личины и маски,
истин скрижали и лживые сказки.
Я — средоточье сомнительных мнений.

Следуя мудро за флейтой звенящей,
я прохожу по лесам и болотам.
Крысу Сусанин выводит к оплоту
жизни прошедшей и ненастоящей.

Следуя вслед за собою к музею,
к месту на полке под крышкой стеклянной,
я застываю под бубен шамана
и забываю мечты и идеи.

Я — это грозди забытых лет.
Я — пыль и плесень на древнем томе.
Бледная тень. То, что есть и нет.
Я — тихий скрип в опустевшем доме.

28 июня 2007

Все по-старому в нашем мире:
тот родился, а этот — умер.
Мы всегда будем только «теми»,
ну а «этими» — вряд ли будем.

Нам ведь «этими» быть не светит,
и теплее, увы, не станет.
Ты поверишь скользящей тени?
Нам с тобою ли быть в печали?

Нам с тобою ли быть вне темы?
Лица — смазаны, краски — тусклы.
Нет иных поворотов сцены,
и в сюжете иной нет куклы.

Ты считаешь, юлить не стоит?
Расстоянье нулю подобно.
Расставанье c иным настроем —
расскажи обо всем подробно?

Что для нас расстоянья ложны,
не присягой — любовью свяжут.
Ты погладь меня осторожно —
это вряд ли к чему обяжет.

Все по-старому в этом мире...

25 июня 2007

А однажды с усмешкой небо
друг от друга нас вдруг отпустит,
и тогда мы найдем в капусте:
я — венец, ты — вина и хлеба.

Но тогда подмигнет Создатель,
обернется венец лавровым.
Ты меня поцелуешь снова,
мы уснем на одной кровати.

Мы уснем, приобняв друг друга,
без интима и пошлых жестов.
Я люблю тебя — честно-честно,
нас не взять ни жаре, ни вьюге.

Не указ нам вердикты неба,
расставания — понарошку.
У тебя не осталось хлеба?
Голубь с улицы просит крошек...

21 июня 2007

Когда опять избегну я борьбы,
и буду как обычно ни при чем,
мне встретится директор Дня Судьбы —
архангел с пламенеющим мечом.

Я не открою дверь чужим ключом.
И я не знаю сути слова «быть».
И если я молился — то о чем?
И если не любил — то как любить?

И если не судьба бежать теней,
и если нет цены чужим словам,
я высохну, как летняя трава
по осени сгорает без огней.

Судьба права. Но, хоть она права,
не ей определять мои права.

20 июня 2007

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
Николай Гумилев

Пять коней, пять ключей, пять огней, пять свечей.
Пять мечей.
Ты готов отвечать? Да. Ты чей? Я ничей.
Я — как ты.
Я пришел сквозь огонь, сквозь туман и дожди.
Ложь речей!..
Ты идешь? Не иди. Подожди, я с тобой!
Жги мосты...

24 апреля 2007

Круги на воде это все, что осталось
от яркости пляшущих вихрем идей.
Мы вновь получили оплатой усталость —
усталость ведь в моде сейчас у людей.

И наша судьба как утратная талость
весеннего снега в ударах дождей.
Мы помним ли жизнь? Как она размывалась?
Хоть что-то? Истрачены средь площадей.

Мы ставим на ненависть, давим на жалость —
гребцы на ладье, что ведет Асмодей.
В воде за кормой разве мы отражались,
в безмолвной, холодной и черной воде?

И в чаше судьбы как в ладони смешались
надежды, терзанья, молитвы звезде.
Я помню, как ты беззаботно смеялась,
не веря, что я уже не чародей.

19 апреля 2007

Я звеню, как звенит хрусталь,
я горю, как горит бумага.
И ни трусости, ни отваги,
когда сталью встречаю сталь.

Грусти нет, и побед услады —
ничего уже больше нет.
Ничего уже и не надо,
когда ясен уже ответ.

18 апреля 2007

Серые камни неба
слезы роняют в землю:
дождь омывает город,
дождь умывает лица.
И никуда не деться,
сердце к тебе стремится,
но ты не веришь сердцу.

Цвет моих глаз изменчив,
платино-изумруден.
Только тебе не проще,
ты все равно не видишь,
ты все равно не веришь.
Ты ничего не выдашь,
ты за закрытой дверью.

Может быть, так, мой ангел,
может быть все и верно.
Только я верю все же
в то, что все будет лучше,
в то, что все будет легче,
в то, что пробьется лучик,
и этот сон излечит.

Золото бритвы солнца
режет по венам тучи,
город уже светлеет.
Я улыбаюсь выси
и синеве небесной.
Капель сверкают брызги,
им ласки солнца лестны.

16 апреля 2007

Мне сегодня приснилась муза:
как она на окне стояла,
как она на меня смотрела,
и еще говорила с болью.

И слова ее были горьки,
говорила — я ее предал,
променял на твои объятья.
Я молчал и смотрел на город.

Город был на рассвете бледен,
солнце — сонно, неон — неярок.
Муза вниз на асфальт смотрела,
говорила — я ее предал.

А рассвет, порождая блики,
проходил по стеклу и жести.
Я не слушал истерик музы,
о твоем вспоминая взгляде.

И тогда моя муза смолкла
и сказала — я неизменен,
что предам и тебя, и дальше,
и спокойно в рассвет шагнула.

14 апреля 2007

Я смотрю на тебя с тихим вздохом —
бесконечная сладость сиянья.
У тебя под крылом мирозданье —
делать нечего в рамках эпохи.

У меня — только сладость плененья,
резкость рамок и стены созвучий.
Я не знаю, что может быть лучше —
даже цепи распались на звенья.

Отражение в стеклах окна
мне не даст тосковать и томиться.
Сколько раз убеждался: не птица,
только высь — снова манит она!

О тебе на заре луч весенний
будет петь посвящения песни.
О тебе они всё интересней
и гораздо светлее в стремленьях.

1 марта 2007

Химера идет по земле,
фантомная память мертва.
Слова — это только слова
на гранях тетрадных полей.
Под взглядом оливковых глаз
листы изменяют свой цвет,
и явно, сомнения нет,
чем будет окончен рассказ.

Химера проходит под колким дождем,
в глазах стоят слезы рекламных огней.
Смеется она, понимая — мы ждем,
и знает — вся боль нашей жизни — за ней.

Короткий бульварный роман:
интрижка, любовь, слезы, фарс,
как песня о каждом из нас,
как солнце потерянных стран.
Химера подводит итог:
падение нравов и тел,
где каждый не знал, что хотел,
но каждый узрел, что он — бог.

Огонь мироздания, ложь и порок,
сплетение рук и скрещение ног.
Любовь — виртуальность, реален разврат!
Осколки сознания попросту спят.
Ты в Городе Ночи, ребенок людской,
твой путь — одиночество, шествие в ад,
ты встал на дорогу — иди на закат.
Сквозь наши дожди не вернешься — так пой!..

То пламя — заплаканно ждет.
Земля — доверяет и спит.
Здесь воздух холодный как лед.
Вода — ядовито молчит.

Стихии сплетались кольцом,
поили алхимии суть.
И здесь начинается путь
сквозь ночь за неонным венцом.

Химера умеет прощать и карать,
сквозь время и ночь проходя сотни лет.
Она — этой жизни жестокая мать,
Геката, Луна, полуночия свет.

20 февраля 2007

Прости меня

У меня от тебя не так много осталось —
пара-тройка рисунков, стихи, да тетрадь.
Мы с тобою, я каюсь, так глупо расстались.
А ведь было тепло и спокойно. Как так?

Что я сделал с тем всем, по чему я скучаю?
Почему не умел видеть и понимать?
Почему? Почему? Вот заладил! Не знаю.
Я — мальчишка? Как я и люблю повторять?

Ты теперь далеко — и тебя не коснуться,
ни спросить, ни услышать ответов твоих.
Я исчез для того, что вело нас двоих.

Я не псих! Я не псих! Эти лица смеются!
Это прошлое снова реально сквозь стих!
Но что было — ушло. Ветер прошлого — стих.

1 декабря 2006

Страница 5 из 6